Многие люди полагают, что мотивирующей силой в основе близких отношений является самоотверженная любовь. Приземленные экономисты, однако, имеют на этот счет менее сентиментальный взгляд, что вполне предсказуемо. В эпохальной работе «Трактат о семье» экономист из чикагского университета Гэри Беккер пишет: «Эффективный брачный рынок способствует появлению “теневых” цен, подводящих участников рынка к бракам, которые максимизируют их ожидаемое благосостояние». В схеме Беккера люди со стабильными, четко определенными предпочтениями действуют целенаправленно, выбирая партнеров, которые будут наилучшим образом обеспечивать их материальные интересы.
Материалистического взгляда на человеческие отношения придерживаются отнюдь не только экономисты. Наоборот, он активно заимствуется и другими социальными науками. Все больше психологов, социологов, политологов, антропологов и других ученых, изучающих поведение людей, рассматривают близкие отношения как целенаправленный обмен, в ходе которого каждая из сторон получает нечто ценное.
Социолог Майкл Хэннан пишет: «четкая экономическая концепция Беккера прорезает романтический туман, так часто скрывающий от социологов тяжелый выбор, с которым сталкиваются семьи». Социологи Джордж Хоманс и Питер Блау пробрались сквозь этот туман несколькими десятилетиями ранее, и их работа об «отношениях обмена» продолжает оказывать заметное влияние на социологов и социальных психологов. Психолог Гарольд Келли, который и сам был в числе пионеров метода анализа затраты-выгоды, пишет, что «человек сохраняет отношения до тех пор, пока доводы “против” не начинают перевешивать доводы “за”». Эллен Бершейд, известный специалист в области психологии межличностных отношений, пишет, что степень эмоциональной вовлеченности в отношения оказывается производной от «облегчающих взаимосвязей» и «сложно взаимосвязанных цепочек». Известная книга о равноправии в личных отношениях начинается с пассажа, который мог бы легко фигурировать у Адама Смита: «Люди эгоистичны. индивиды будут стремиться максимизировать свою выгоду». Эту непрекращающуюся тенденцию хорошо сформулировал психолог Дэниэль Гоулман: «В последние годы основной массив исследований по психологии рассматривает любовь почти как бизнестранзакцию, вопрос прибыли и убытков».
Взгляд на личные отношения как на нечто сродни обычным товарам и услугам подвергался жесткой критике. Большинство критиков просто отвергают материалистическую ориентацию теории рационального выбора. Я, однако, буду утверждать, что модель обмена можно с большей эффективностью оспорить на ее собственных основаниях. Мы можем отбросить самые проблематичные ее аспекты, не отказываясь от допущения, что материальная выгода играет ключевую роль в формировании поведения. Но прежде чем детально излагать сам аргумент и его доказательства, полезно сначала обратиться к некоторым аргументам, которыми обосновывается экономический подход к личным отношениям.
Рынок отношений
Материалистический взгляд на отношения отнюдь не нов. Мы наблюдаем его в знакомой практике, когда люди оценивают привлекательность представителей противоположного пола по шкале от 1 до 10. Подобные рейтинги привлекательности или их аналоги и есть теневые цены на эффективном брачном рынке Беккера. Если участники будут следовать практическому правилу «Вступайте в брак с наиболее привлекательным человеком из тех, кто готов на вас жениться», то пары партнеров будут образовываться среди наиболее подобных друг другу индивидов. Те, у кого 10 баллов, образуют пары с теми, у кого тоже 10 баллов, 9 баллов — с 9 баллами и т.д.
Многих из нас, конечно, глубоко оскорбит предположение, что все разнообразие и глубину человеческой личности можно вот так выразить на числовой шкале; или что это число может хотя бы отдаленно передавать то, что происходит между любящими друг друга людьми. Многие из нас, возможно, также сочтут преувеличенной роль физической привлекательности, особенно в случаях, когда люди недостаточно хорошо знакомы друг с другом. Но ведь никто не станет отрицать, что некоторые люди гораздо более востребованы в качестве потенциальных партнеров для брака и будут оставаться таковыми даже в средах с идеальной информацией.
Большинство желает себе в партнеры человека доброго, заботливого, здорового, физически привлекательного и т.д. Все будут «бросать гирьку» на каждое из этих качеств. Но «весовая совокупность» ясно свидетельствует: в каком-то огрубленном смысле все-таки можно говорить об общей привлекательности человека. Концепция рейтинга общей привлекательности показывает, что людей привлекают разные черты, и для каждого оптимальным будет свое их соотношение. Так, два человека могут считаться в равной мере привлекательными, хотя один менее привлекателен физически, зато он умнее другого.
Разменная монета на рынке отношений — это общий рейтинг привлекательности каждого. Это «целевой капитал», с которым каждый выходит на рынок, чтобы купить себе партнера. Одни элементы этого капитала являются приобретенными, другие — унаследованными. Можно повысить свою привлекательность, расширяя познания в какой-то области или воспитывая в себе более заботливое и снисходительное отношение к людям. В то же время есть вполне очевидные пределы в манипулировании такими чертами, как ум и физическая привлекательность. Туфли на высоких каблуках и накладные плечи могут помочь в некоторых случаях, но на пляже от них толку мало. Неизбежно распределение капиталов на рынке отношений будет демонстрировать обидную неравномерность.
То же самое, конечно, относится и к распределению денежных доходов, на которое опирается участие в рынках обычных товаров и услуг. Большинство экономистов не выдвигают требований о справедливом распределении капиталов на любом из изучаемых ими рынков. их требования сосредоточены на эффективности и принимают приблизительно следующую форму: для данного распределения капиталов свободная торговля между стремящимися удовлетворить свои интересы индивидами будет максимизировать благосостояние. Под «максимизацией благосостояния» экономисты полагают, что не существует никакого альтернативного порядка, который бы улучшил положение одного человека, не навредив при этом другим.
Брачный рынок Беккера стремится быть эффективным именно в этом специфическом смысле. От него не ожидают справедливости. Но если мы отставим в сторону озабоченность распределением капиталов, мы откроем, что на нем тем не менее соблюдается некоторая приблизительная справедливость. Тот или иной объем капитала на брачном рынке, в конце концов, позволяет приобрести только нечто ограниченное: если кто-то хочет жениться на хорошеньком личике, ему придется смириться с тем, что других привлекательных черт будет меньше. Таким образом, есть определенное преимущество в том, чтобы обращать больше внимания на внутренние черты, чем на прямой нос или гладкую кожу. С таким же объемом капитала человек может «приобрести» более разумного, умного и заботливого партнера. И напротив, тому, кто более озабочен внешними данными, придется смириться с тем, что эти качества будут представлены слабее.
Экономические детали поисков перспективного брачного партнера интересны и сами по себе, поскольку часто затрагивают вопросы сигнализирования, о которых мы говорили в главе V.
Как и у жабы, которой приходится оценивать размеры своих соперников в темноте, проблема здесь в том, что многие важные черты с трудом поддаются наблюдению. На рынке отношений умелый клиент будет искать поведенческие сигналы, которые на них указывают. В главе V мы видели: чтобы сигнал был эффективен, его подделка должна быть слишком дорогостоящей. Кто-то, кто ищет, предположим, очень дисциплинированного партнера, должен, таким образом, проявлять особый интерес к людям, способным пробежать марафон менее чем за два с половиной часа.
Даже степень интереса к потенциальному партнеру, которую демонстрирует человек, иногда говорит о многом. Граучо Маркс сказал однажды, что не вступил бы в клуб, который принял бы его в свои члены. Следование такой стратегии в поисках отношений, очевидно, может привести к фрустрации. И все-таки в словах Граучо Маркса была доля истины. Могут быть веские основания избегать слишком горячего претендента. Если он действительно так привлекателен, как кажется, откуда такая горячность? Подобное отношение часто указывает на неблагоприятные проявления качеств, с трудом поддающихся наблюдению. Свойства эффективных сигналов, следовательно, неопровержимо показывают, почему определенная — до известных пределов — застенчивость на рынке отношений имеет столь важное адаптирующее значение.
Те же самые свойства кое-что говорят нам об институциональных порядках, посредством которых люди ищут партнеров. Часто звучат сетования, что в условиях современного города людям, плотно занятым на работе, трудно познакомиться с кем-либо для выстраивания «далеко идущих» отношений. В ответ коммерческие службы знакомств предлагают соединять друг с другом людей с внешне очень похожими вкусами и интересами. Клиенты этих служб, как предполагается, могут сэкономить время, дабы не тратить его на знакомство с теми, с кем у них мало общих интересов. Они также могут избежать неопределенности и знать наверняка, что потенциальный партнер действительно желает познакомиться. Но даже с учетом того, что услуги коммерческих служб знакомств и впрямь иногда приводят к свадьбе, эту инвестицию следует счесть плохой. Явная причина этого в том, что, сами того не желая, службы знакомств работают как устройство отбора, идентифицирующее людей, у которых есть проблемы с завязыванием отношений. Бесспорно, порой проблема лишь в том, что человек слишком занят. Но очень часто она становится результатом личностных проблем или других трудностей, еще более тревожных. С людьми, пользующимися услугами служб знакомств, и в самом деле проще познакомиться, как это утверждают рекламные объявления. Но теория сигнала говорит, что в среднем это знакомство менее ценное.
Любовь как иррациональная сила
Модель обмена применительно к близким отношениям заставляет многих непосвященных озадаченно чесать в затылке. Неужели теоретики обмена серьезно так думают? Их взгляды совершенно расходятся с традиционными представлениями о любви. В романе «Клеа» Лоуренс Даррелл предлагает следующую картину:
[Любовь] можно определить как злокачественную опухоль неизвестного происхождения, которая способна возникнуть когда и где угодно, безо всякого твоего ведома, помимо воли. Сколько раз ты пыталась любить правильного человека — и тщетно, даже если знала всем сердцем, что именно его ты искала столько долгих лет? Так нет же, упавшая ресничка, запах, походка, жест, никак не идущий из памяти, родинка на шее, в дыханье слабый привкус миндаля — вот сообщники, которых ищет дух, чтобы тебя ниспровергнуть.
В том же ключе Дуглас Йетс говорит: «Люди, разумные в любви, к ней неспособны». Паскаль тоже не слишком дружелюбно отзывался о рационалистах: «У сердца свои резоны, о которых разуму ничего не известно».
Короче говоря, наши традиционные представления о любви в высшей степени несовместимы с холодным, отстраненным отношением, заложенным в модели эгоистического интереса. Однако, несмотря на язвительные возражения традиционалистов, подход экономистов продолжает побеждать.
Предсказательная сила модели эгоистического интереса
Как нам примирить традиционные взгляды на любовь с настойчивыми объяснительными посягательствами модели отношений обмена? Несмотря на широкое недовольство подходом с точки зрения анализа затрат-выгод, он процветал благодаря своей способности предсказывать и объяснять поведение. Вот одно из предсказаний на его основе: семьи с определенным доходом будут иметь меньше детей по мере роста рыночной стоимости материнского времени. Именно такая взаимосвязь выявлена в ходе многочисленных исследований. Эта модель также успешно предсказывает, что женщины с более высокими заработками будут с большей вероятностью разводиться, равно как и женщины, живущие в странах с высоким уровнем социальной поддержки от государства. Она также успешно предсказывает, что мужчины с более высокими доходами склонны раньше жениться. Традиционалисты же просто говорят, что люди женятся и заводят детей по любви. С определенной долей истины теоретики обмена находят подобные утверждения удручающе расплывчатыми.
Рыночная модель не только дает детальные предсказания поведения, но даже предлагает практические прозрения для тех, кто ищет любви. Коллега однажды рассказал мне о близкой подруге, жаловавшейся на то, что ее любовная жизнь по загадочной причине всякий раз идет наперекосяк. «Почему, — вопрошала она, — люди, в которых я влюбляюсь, никогда мною не интересуются, тогда как люди, влюбляющиеся в меня, никогда не интересуют меня?» Мой коллега хорошо знал эту женщину и потому чувствовал, что может говорить откровенно: «Думаю, потому что у тебя на рейтинговой шкале 8 баллов, а ты все время гонишься за теми, у кого 10 баллов. А за тобой гоняются герои с 6 баллами». По собственному признанию женщины, этот глубокомысленный анализ длиной в одно предложение оказался полезнее многих лет хождения по психологам.
Если, как настаивают приверженцы традиционных взглядов, иррациональность является неотъемлемой частью любви как эмоции, тогда почему модели эгоистического интереса так часто удается объяснить поведение людей в любовных отношениях? Модель обязательства подсказывает не то, что модель эгоистического интереса ошибается, но что она упускает из виду нечто важное. Ее бездумное применение подразумевает важные ограничения: эгоистичные акторы не смогут достичь своих материальных целей в любовных отношениях. Как и в предыдущих главах, трудность снова возникает в связи с проблемой обязательства: репутация человека, всегда преследующего эгоистические цели, отсекает ценные возможности — те, которыми можно воспользоваться только в случае обязательства избегать максимальной выгоды.
Похожая проблема на рынке съемного жилья
Суть этой трудности хорошо иллюстрирует похожая проблема, с какой можно столкнуться на рынке съемного жилья. Этот рынок и неформальный рынок брачных партнеров объединяет несколько общих черт. В обоих случаях обе стороны обмена располагают неполной информацией. Точно так же, как требуется время и труд, для того чтобы знакомиться с людьми и узнавать их, требуется время и труд, чтобы выяснить, какое имеется жилье и что оно из себя представляет. Хозяевам нужно время пообщаться с жильцами, чтобы понять, насколько они ответственны и какую арендную плату будут платить.
Поскольку время и другие ресурсы дефицитны, как правило, нецелесообразно смотреть каждую пустую квартиру и встречаться с каждым потенциальным жильцом. Посмотрев лишь небольшую выборку, люди, ищущие квартиру, могут составить себе представление, какие имеются квартиры и по каким ценам. Точно так же хозяева могут получить представление об основных типажах имеющихся арендаторов, не встречаясь с каждым из них.
Опираясь на свои оценки релевантных типов, хозяева и жильцы могут разумно выбрать пороговые значения, на которых заканчиваются их поиски. Как только появляется достаточно хороший жилец или квартира, нецелесообразно продолжать поиски. Пороговое значение, которое в данном случае определяет «хорошее», естественно, зависит от обстоятельств. Те, у кого много свободного времени, вполне возможно, захотят искать полностью обставленную квартиру со множеством хрупких вещей, захотят получше узнать потенциальных арендаторов.
Каковы бы ни были обстоятельства каждого отдельного соискателя, как только ему попадается пороговый уровень качества, ему рациональнее остановиться. Это верно даже несмотря на то, что в случае жильца наверняка где-нибудь найдется квартира еще лучше, и даже несмотря на то, что в случае хозяина где-нибудь наверняка существует жилец, одновременно и более ответственный, и готовый больше заплатить.
Союз между жильцом и хозяином не заканчивается, когда они нашли друг друга. Стандартная практика включает в себя дополнительный шаг: подписание договора об аренде, формальный контракт, фиксирующий арендную плату и другие условия на определенное время. Откуда такое обязательство? Если бы обе стороны были убеждены, что нашли лучший из возможных вариантов, договор об аренде не понадобился бы. У жильца не было бы стимула съезжать, а у хозяина — выселять его. Проблема в том, что ни одна из сторон не имеет такой уверенности. Согласившись въехать, жилец может найти гораздо более выгодный вариант, а если он его примет, то хозяину придется заново начинать затратные поиски. Жилец сталкивается с похожим риском.
Для жильцов под угрозой оказываются не только затраты на поиск. Очень часто жилец может захотеть приспособить жилье к своему вкусу. Стоимость краски, занавесок и другой отделки для него вполне окупится, если он сможет остаться в квартире на длительный срок. Но он не будет готов вносить эти усовершенствования без защиты, которую дает договор аренды.
И хозяин, и жилец понимают, что они получили бы менее выгодную сделку, если бы каждый по-прежнему без ограничений преследовал свою выгоду. Жилец был бы не готов заплатить такую арендную плату без гарантий, которые дает договор об аренде, а хозяин не согласился бы принять меньшую сумму. Таким образом, у них обоих есть очевидный материальный стимул ограничивать свои варианты. Они сталкиваются с проблемой обязательства знакомого рода. Хозяин готов отказаться от возможности выставить за порог своего жильца, как только появится жилец получше. Точно так же жилец готов отказаться от возможности съехать в тот момент, когда появится квартира получше. Неограниченный рациональный выбор приведет к худшему результату для них обоих. Договор об аренде — не самый лучший способ решить проблему обязательства, но он работает достаточно хорошо.
Проблема обязательства на рынке отношений
Параллели между рынком съемного жилья и рынком личных отношений ясны. В модели обмена каждый участник рынка отношений
ищет наилучшего партнера, которого позволяет получить его капитал. Информация о потенциальных партнерах, как всем прекрасно известно, неполна — еще более неполна, чем на рынке жилья. Даже если человек точно знает, что он ищет, многие важные черты все равно выявить непросто.
Вывод, который можно отсюда сделать, состоит в том, что исчерпывающий поиск, даже если он физически возможен, был бы экономически расточительным. Как и на рынке съемного жилья, те, кто ведет поиск на рынке отношений, используют ограниченную выборку, чтобы составить представление о распределении имеющихся потенциальных партнеров. Сигналы, о которых мы говорили ранее, могут играть важную роль. На основе своих оценок соответствующих распределений соискатели выбирают пороговый уровень качества. Наконец, заключается союз двух соискателей, которые соответствуют пороговым значениям или превосходят их. Как и в случае съемного жилья, каждая сторона в целом будет ощущать, что где-нибудь есть партнер получше. но опять-таки дальнейшие поиски не окупаются.
На этом этапе у каждой из сторон будет сильная мотивация вступить в отношения на длительный период. Потому что в данном случае, даже еще больше, чем на рынке съемного жилья, каждый в высшей степени заинтересован делать инвестиции, успех которых зависит от сохранения отношений. Воспитание детей — наиболее очевидная инвестиция, но есть и множество других. Допустим, они могут захотеть накапливать совместную собственность, большую часть которой будет трудно или невозможно разделить, если они расстанутся. Довольно легко заменить недостающую часть коллекции музыкальных записей, но что может занять место картины, к которой каждый очень привязался?
Подобно тому как в большинстве обществ есть договоры об аренде, большинство обществ практикует и формальные брачные контракты. Условия этих контрактов очень сильно варьируются. Некоторые, например ирландские, делают развод практически невозможным. Другие обычно гораздо либеральнее, но почти все налагают нетривиальные пени. С учетом понятных причин, по которым супруги хотят ограничить свои возможные шаги в будущем, легко увидеть, почему в столь многих обществах существует этот институт.
Но даже в этом случае две важные силы ограничивают действенность формального брачного контракта. Первая — естественное желание людей расторгать браки, которые уже невозможно исправить. Наша взаимная заинтересованность в долгосрочных инвестициях требует, чтобы были запрещены не все формы расторжения брака, а только те, которые предполагают оппортунистическую смену партнеров. Проблема в том, что любой контракт, достаточно свободный, чтобы давать возможность расторжения безнадежного брака, не может одновременно быть достаточно жестким, чтобы предотвращать оппортунистическую смену партнера. Варьируя степень строгости контракта, мы достигаем одной цели за счет другой.
Второе ограничение касается обеспечения выполнения контракта. Меры, доступные государству для воздействия на поведение партнеров, которые не хотят оставаться в браке, ограничены. Оно может их оштрафовать, может заставить пройти сложные бюрократические процедуры, может даже сделать развод незаконным. Но оно не может принудить их жить под одной крышей и поддерживать друг друга.
По сути с тем же самым ограничением мы сталкиваемся на рынке труда. Корпорациям часто выгодно делать большие вложения в профессиональную подготовку работников при условии, что те будут длительное время работать на одном месте. Тем не менее мы не разрешаем заключать долгосрочные трудовые контракты с обязующей силой. Склад можно арендовать на 99 лет, но работника нельзя арендовать на 99 секунд. Если обстоятельства, которые привели к аренде склада, изменятся, на кону будет только имущество. Мы по-прежнему будем готовы требовать исполнения первоначального контракта, даже если его условия стали слишком обременительными для одной из сторон. Однако мы не готовы настаивать, что некто должен продолжать трудиться на работе, которая стала ему отвратительна из-за изменившихся обстоятельств. Равно как в этом случае нет каких-либо законных практических средств это сделать. В сущности, любой работник имеет достаточно возможностей сделать свое пребывание на работе невыносимым для других, не нарушив при этом никаких правил; и в результате у работодателей нет материальных стимулов принуждать их оставаться на работе против их воли. То же самое, по сути дела, происходит с брачными контрактами.
Итак, трудность, с которой сталкивается модель обмена в случае близких отношений, может быть сформулирована следующим образом: поскольку поиски обходятся дорого, рационально остановиться на одном партнере, прежде чем изучить всех потенциальных кандидатов. Как только партнер выбран, обстоятельства дела, однако, могут измениться (может попасться более привлекательный кандидат, партнер может стать инвалидом и т.д.). Из-за возникающей в связи с этим неопределенности неблагоразумно делать совместные инвестиции, которые в противном случае были бы в интересах сторон. Для того чтобы поспособствовать этим инвестициям, каждая из сторон хочет взять на себя обязательство сохранять отношения. Но практические трудности препятствуют им сделать это при помощи юридической системы.
Любовь как решение проблемы обязательства
К счастью, на проблему можно взглянуть иначе. Альтернативный подход скорее эмоциональный, чем формально бюрократический. Его суть сформулирована в словах ацтекской песни: «Всегда найдется ружье быстрее, но никогда не будет такого, как ты». Беспокойство, что люди прекратят отношения, когда для них это станет рационально, чаще всего рассеивается, если их связывают не рациональные расчеты. Многочисленные факты подтверждают: объективные личные характеристики могут по-прежнему играть определяющую роль в том, какие люди первоначально привлекают друг друга. Но поэты, безусловно, правы: связь, которую мы называем любовью, не состоит из сознательных решений в отношении этих характеристик. Наоборот, это внутренняя связь, в которой человека ценят как такового. и именно в этом ее ценность для решения проблемы обязательства.
Если ваша жена вышла за вас, потому что вы предложили самые выгодные возможности обмена, она мигом бы вас бросила, если бы актер Том Селлек купил дом по соседству и объявил, что свободен. (Даже если бы Селлек потом оставил ее, она могла бы получить выгодный контракт на книгу обо всей этой истории.) Однако если она вышла за вас, потому что любила вас, есть разумная вероятность, что она останется. Эта уверенность дает людям возможность осуществлять совместные инвестиции, которые составляют столь важную часть успешных брачных отношений.
Подобно тому как любовь может выполнять роль пряника, заставляя людей не прекращать отношений, она может и оборачиваться кнутом, наказывая их за то, что они ушли. Точнее, это происходит в силу того, что узы привязанности дополняют отношения чувством вины. Как отмечалось, нарушение обещания, данного незнакомому человеку, вызывает у большинства чувство вины. Но еще сильнее чувство вины, вызванное нарушением обещания, данного другу. А сильнее всего будет вина от того, что ты предал любимого человека. С учетом всего этого неудивительно, что транзакции, требующие доверия, так часто включают людей, любящих друг друга.
Любовь и проблема воплощения замысла
Отношения, основывающиеся на бескорыстной любви, имеют дополнительное преимущество перед отношениями, основанными на обмене, — это преимущество вытекает из природы человеческой мотивации. Вспомним, как мы говорили в главе III о том, что рациональная оценка — всего лишь одна из множества составляющих, задействованных в механизме психологического вознаграждения. рациональные расчеты зачастую проигрывают другим, более базовым формам подкрепления. Мы, например, видели, что в мотивации участвуют биохимические силы, не связанные с материальными выигрышами от приема пищи. Люди с избыточным весом могут знать, что в их интересах есть меньше, но все равно вынуждены бороться с аппетитом.
Сексуальная мотивация несколько отличается. Возбуждение частично, но только частично, опосредуется рациональными силами. Хотя многие люди вроде бы не готовы это признать, у большинства это просто встроено на биологическом уровне. Биологи Джон Кребс и Ричард Докинз отмечают самоуверенное превосходство, с каким многие люди смотрят на то, что животное механически реагирует на какой-то стимул из внешней среды. Нас, к примеру, забавляет агрессивная реакция самца колюшки на красный почтовый грузовик, когда он попадает в его поле зрения. По сути дела такие же реакции таятся и внутри нашего тела:
Люди склонны чувствовать, что они выше колюшек, у которых почтовый грузовик может вызвать гнев, а грушеообразные манекены — возбудить сексуальное желание. Мы считаем их «глупыми», потому что их «одурачивают» столь грубые приближения, ибо предполагаем, что они в некотором смысле «думают», что почтовый фургон — это на самом деле другой самец колюшки, просто потому что он красный. Но стоит лишь немного задуматься о нашем собственном виде, и мы преисполнимся сочувствия к их доверчивости. У мужчины может вызвать сексуальное возбуждение изображение обнаженной женщины. Этнолог-марсианин, наблюдая это, мог бы подумать, что картинка подражает реальной вещи, и предположить, что мужчину «одурачили» и он «подумал», что это реальная женщина. Но никто, кого возбуждают подобные изображения, на самом деле не обманывается и не думает, что это реальная вещь. Он прекрасно знает, что это только отпечаток типографской краски на бумаге; это даже может быть довольно нереалистическая карикатура; но у них достаточно похожих визуальных стимулов, чтобы оказывать сходное воздействие на его физиологию. Нам не следует спрашивать, действительно ли самец колюшки «думает», что почтовый фургон — его соперник, или он настолько «глуп», что неспособен отличить фургон от колюшки. Скорее всего, он прекрасно может их отличить, но они оба заставляют его свирепеть от ярости! Их вид вызывает в его нервной системе одну и ту же эмоцию, хотя он вполне в состоянии их различать.
Абсолютно рациональный человек, женившийся лишь в расчете на выгодный обмен, может страстно клясться в верности, хорошо понимая, что он потеряет, если отступится от своих клятв. Но в силу природы механизма подкрепления он все равно может испытывать болезненное искушение. Вспомним, как в главе IV мы говорили о том, что привлекательность материальной награды обратно пропорциональна откладыванию ее осуществления, что приводит к тому, что часто мелкие непосредственные вознаграждения ошибочно выбираются вместо более крупных, но более отдаленных. Трудность с незаконными романами в том, что награду получают сразу. А расплата за нее, наоборот, оказывается неопределенной и относится к будущему и потому подвергается сильному дисконтированию, согласно соответствующему закону (см. главу IV). Проблема уклонения от обманчивых сексуальных вознаграждений встает даже перед наиболее стойкими в своей рациональности брачными партнерами. Поведение, к каковому побуждает материальный эгоистический интерес, может быть совершенно ясным. Трудность в том, как его осуществить.
Человек, чей брак основан на любви, имеет врожденное преимущество при решении этой проблемы. Любовь к партнеру создает дополнительные затраты в случае романа — такие, какие человек испытывает сразу. Поскольку ему приходится эмоционально расплачиваться за измену любимому человеку в настоящий момент, есть хотя бы небольшой шанс, что эта расплата может перевесить непосредственную привлекательность романа. Сугубо рациональному материалисту, не несущему непосредственных затрат, будет гораздо труднее соблюсти клятву.
Похожие проблемы с воплощением замысла возникают и в связи с другими перипетиями семейной жизни. Западные брачные обеты обычно включают клятву оставаться рядом и в горе, и в радости. Один из партнеров может тяжело заболеть или страдать от периодических приступов депрессии. Даже настоящий материалист захочет переждать эти трудности, дабы получить предполагаемый доход со своих долгосрочных инвестиций в брак. Здесь, однако, поведение, диктуемое разумом, опять-таки необязательно должно совпадать с поведением, которому благоприятствует механизм подкрепления. В разгар тяжелого периода расплачиваться приходится прямо сейчас, тогда как награды ждут только позднее. Следовательно, настоящему материалисту будет труднее пережить период семейных неурядиц, даже если он знает, что ввиду будущих наград ему рациональнее переждать.
И проблема обязательства, и проблема осуществления подсказывают, почему отношения, мотивированные исключительно материальной выгодой, могут оказаться менее успешными даже с точки зрения брака, чем отношения, мотивированные иррациональной любовью. Возможно, Шекспир был прав, говоря: «любовь любовью не была бы, нет, / Меняясь, как меняться может знак / Среди других изменчивых примет / но если я сказал, что я люблю, / за годом год любовь — одна и та же».
Конечно, остается вопрос, действительно ли людей мотивируют чувства, описанные Шекспиром. Действительно ли люди, соединенные узами брака, отставляют в сторону материальную корысть? Есть свидетельства, что многие именно так и поступают.
Источник: Телеграм Канал «Великие шутят»
